Неточные совпадения
Городничий. Мотает или не мотает, а я вас, господа, предуведомил.
Смотрите, по своей части я кое-какие распоряженья сделал, советую и вам. Особенно вам, Артемий Филиппович! Без сомнения, проезжающий чиновник захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения — и потому вы сделайте так, чтобы все было прилично: колпаки были бы чистые, и
больные не походили бы на кузнецов, как обыкновенно они ходят по-домашнему.
Когда доктор уехал,
больной что-то сказал брату; но Левин расслышал только последние слова: «твоя Катя», по взгляду же, с которым он
посмотрел на нее, Левин понял, что он хвалил ее.
Они знали его щедрость, и чрез полчаса
больной гамбургский доктор, живший наверху, с завистью
смотрел в окно на эту веселую русскую компанию здоровых людей, собравшуюся под каштаном.
Предсказание Марьи Николаевны было верно.
Больной к ночи уже был не в силах поднимать рук и только
смотрел пред собой, не изменяя внимательно сосредоточенного выражения взгляда. Даже когда брат или Кити наклонялись над ним, так, чтоб он мог их видеть, он так же
смотрел. Кити послала за священником, чтобы читать отходную.
Сам
больной, вымытый и причесанный, лежал на чистых простынях, на высоко поднятых подушках, в чистой рубашке с белым воротником около неестественно тонкой шеи и с новым выражением надежды, не спуская глаз,
смотрел на Кити.
— Нынче кончится,
посмотрите, — сказала Марья Николаевна хотя и шопотом, но так, что
больной, очень чуткий, как замечал Левин, должен был слышать ее. Левин зашикал на нее и оглянулся на
больного. Николай слышал; но эти слова не произвели на него никакого впечатления. Взгляд его был всё тот же укоризненный и напряженный.
Кити, поспешно затворившая дверь за Левиным, не
смотрела в ту сторону; но
больной застонал, и она быстро направилась к нему.
После обеда однако Кити встала и пошла, как всегда, с работой к
больному. Он строго
посмотрел на нее, когда она вошла, и презрительно улыбнулся, когда она сказала, что была больна. В этот день он беспрестанно сморкался и жалобно стонал.
Всё это знал Левин, и ему мучительно, больно было
смотреть на этот умоляющий, полный надежды взгляд и на эту исхудалую кисть руки, с трудом поднимающуюся и кладущую крестное знамение на тугообтянутый лоб, на эти выдающиеся плечи и хрипящую пустую грудь, которые уже не могли вместить в себе той жизни, о которой
больной просил.
Измучившееся чахоточное лицо ее
смотрело страдальнее, чем когда-нибудь (к тому же на улице, на солнце, чахоточный всегда кажется
больнее и обезображеннее, чем дома); но возбужденное состояние ее не прекращалось, и она с каждою минутой становилась еще раздраженнее.
— Вот Раскольников! — промямлил Зосимов, кивнув на
больного, затем зевнул, причем как-то необыкновенно много раскрыл свой рот и необыкновенно долго держал его в таком положении. Потом медленно потащился в свой жилетный карман, вынул огромнейшие выпуклые глухие золотые часы, раскрыл,
посмотрел и так же медленно и лениво потащился опять их укладывать.
— Ведь обыкновенно как говорят? — бормотал Свидригайлов, как бы про себя,
смотря в сторону и наклонив несколько голову. — Они говорят: «Ты болен, стало быть, то, что тебе представляется, есть один только несуществующий бред». А ведь тут нет строгой логики. Я согласен, что привидения являются только
больным; но ведь это только доказывает, что привидения могут являться не иначе как
больным, а не то что их нет самих по себе.
— Позволь, я тебе серьезный вопрос задать хочу, — загорячился студент. — Я сейчас, конечно, пошутил, но
смотри: с одной стороны, глупая, бессмысленная, ничтожная, злая,
больная старушонка, никому не нужная и, напротив, всем вредная, которая сама не знает, для чего живет, и которая завтра же сама собой умрет. Понимаешь? Понимаешь?
Особенно смущало его, что Спивак, разумеется, тоже видит мать смешной и жалкой, хотя Спивак
смотрела на нее грустными глазами и ухаживала за ней, как за
больной или слабоумной.
Елизавета Спивак простудилась и лежала в постели. Марина, чрезмерно озабоченная, бегала по лестнице вверх и вниз, часто
смотрела в окна и нелепо размахивала руками, как бы ловя моль, невидимую никому, кроме нее. Когда Клим выразил желание посетить
больную, Марина сухо сказала...
Он уже не слушал возбужденную речь Нехаевой, а
смотрел на нее и думал: почему именно эта неприглядная, с плоской грудью,
больная опасной болезнью, осуждена кем-то носить в себе такие жуткие мысли?
Когда поезд подошел к одной из маленьких станций, в купе вошли двое штатских и жандармский вахмистр, он
посмотрел на пассажиров желтыми глазами и сиплым голосом
больного приказал...
Прислушиваясь, подходили, подкрадывались
больные, душил запах лекарств, кто-то стонал так разнотонно и осторожно, точно учился делать это; глаз Миши
смотрел прямо и требовательно.
Даст ли ему кто щелчка или дернет за волосы, ущипнет, — он сморщится, и вместо того, чтоб вскочить, броситься и догнать шалуна, он когда-то соберется обернуться и
посмотрит рассеянно во все стороны, а тот уж за версту убежал, а он почесывает
больное место, опять задумывается, пока новый щелчок или звонок к обеду не выведут его из созерцания.
— Говоря о себе, не ставьте себя наряду со мной, кузина: я урод, я… я… не знаю, что я такое, и никто этого не знает. Я
больной, ненормальный человек, и притом я отжил, испортил, исказил… или нет, не понял своей жизни. Но вы цельны, определенны, ваша судьба так ясна, и между тем я мучаюсь за вас. Меня терзает, что даром уходит жизнь, как река, текущая в пустыне… А то ли суждено вам природой?
Посмотрите на себя…
— Нет-с, уж наверно не воротился, да и не воротится, может, и совсем, — проговорила она,
смотря на меня тем самым вострым и вороватым глазом и точно так же не спуская его с меня, как в то уже описанное мною посещение, когда я лежал
больной. Меня, главное, взорвало, что тут опять выступали их какие-то тайны и глупости и что эти люди, видимо, не могли обойтись без тайн и без хитростей.
В следующей камере было то же самое. Такая же была духота, вонь; точно так же впереди, между окнами, висел образ, а налево от двери стояла парашка, и так же все тесно лежали бок с боком, и так же все вскочили и вытянулись, и точно так же не встало три человека. Два поднялись и сели, а один продолжал лежать и даже не
посмотрел на вошедших; это были
больные. Англичанин точно так же сказал ту же речь и так же дал два Евангелия.
Этот визит омрачил счастливое настроение Заплатиной, и она должна была из чувства безопасности прекратить свои дальнейшие посещения Ляховских. Да кроме того, ей совсем не нравилось
смотреть на презрительное выражение лица, с которым встретил ее сам Игнатий Львович, хотя ему как
больному можно было многое извинить; затем натянутая любезность, с какой обращался к ней доктор, тоже шокировала покорную приличиям света натуру Хионии Алексеевны.
Привалов сдержал свое слово и перестал пить, но был такой задумчивый и печальный, что Надежде Васильевне тяжело было на него
смотреть. Трезвый он действительно почти совсем не разговаривал, то есть ничего не рассказывал о себе и точно стыдился, что позволил себе так откровенно высказаться перед Надеждой Васильевной… Таким образом ей разом пришлось ухаживать за двумя
больными, что делало ее собственное положение почти невыносимым. Раз она попробовала предложить очень энергическую меру Привалову...
Старик тревожным взглядом
посмотрел на дочь и потер свое
больное колено. В это время из залы донесся хриплый смех Данилы Семеныча, и побледневший как полотно Бахарев проговорил...
После зимы, проведенной в Дялиже, среди
больных и мужиков, сидеть в гостиной,
смотреть на это молодое, изящное и, вероятно, чистое существо и слушать эти шумные, надоедливые, но все же культурные звуки, — было так приятно, так ново…
«А может быть, падучая была настоящая.
Больной вдруг очнулся, услыхал крик, вышел» — ну и что же?
Посмотрел да и сказал себе: дай пойду убью барина? А почему он узнал, что тут было, что тут происходило, ведь он до сих пор лежал в беспамятстве? А впрочем, господа, есть предел и фантазиям.
Илюша же и говорить не мог. Он
смотрел на Колю своими большими и как-то ужасно выкатившимися глазами, с раскрытым ртом и побледнев как полотно. И если бы только знал не подозревавший ничего Красоткин, как мучительно и убийственно могла влиять такая минута на здоровье
больного мальчика, то ни за что бы не решился выкинуть такую штуку, какую выкинул. Но в комнате понимал это, может быть, лишь один Алеша. Что же до штабс-капитана, то он весь как бы обратился в самого маленького мальчика.
— Она, разумеется, ошибается, но она права, что ты болен, — сказал Алеша. — Я сейчас
смотрел у ней на твое лицо; у тебя очень
больное лицо, очень, Иван!
Больная, как увидела мать, и говорит: «Ну, вот, хорошо, что пришла… посмотри-ка на нас, мы друг друга любим, мы друг другу слово дали».
Вот он бывал и после этого, все так же, будто доктор за
больным смотрит.
Исследовали, расспрашивали
больную;
больная отвечала с готовностию, очень спокойно; но Кирсанов после первых слов отстал от нее, и только
смотрел, как исследовали и расспрашивали тузы; а когда они намаялись и ее измучили, сколько требует приличие в таких случаях, и спросили Кирсанова: «Вы что находите, Александр Матвеич?», он сказал: «Я не довольно исследовал
больную.
Одной февральской ночью, часа в три, жена Вадима прислала за мной;
больному было тяжело, он спрашивал меня, я подошел к нему и тихо взял его за руку, его жена назвала меня, он
посмотрел долго, устало, не узнал и закрыл глаза.
Он ездил в этой стране исторического бесправия для «юридыческих» комментарий к Пухте и Савиньи, вместо фанданго и болеро
смотрел на восстание в Барцелоне (окончившееся совершенно тем же, чем всякая качуча, то есть ничем) и так много рассказывал об нем, что куратор Строганов, качая головой, стал
посматривать на его
больную ногу и бормотал что-то о баррикадах, как будто сомневаясь, что «радикальный юрист» зашиб себе ногу, свалившись в верноподданническом Дрездене с дилижанса на мостовую.
И что же было возражать человеку, который говорил такие вещи: «Я раз стоял в часовне,
смотрел на чудотворную икону богоматери и думал о детской вере народа, молящегося ей; несколько женщин,
больные, старики стояли на коленях и, крестясь, клали земные поклоны.
Сердито на него
посмотрел доктор, которому брат
больного уже рассказал о «вторничном» обеде и о том, что братец понатужился блинами, — так, десяточка на два перед обедом.
Больной обыкновенно лежал в своем кабинете на широком клеенчатом диване и бессмысленно
смотрел куда-нибудь в одну точку.
Больная наморщила лоб и тревожно
посмотрела кругом, кого-то отыскивая. Галактион понял этот взгляд и подвел дочь Милочку.
Больная благословила девочку и сделала глазами Харитине знак, чтоб увели детей. Когда Харитина вернулась, она
посмотрела на нее, потом на Галактиона и проговорила с удивительною твердостью...
Больная полулежала в подушках и
смотрела на всех осмысленным взглядом. Очевидно, она пришла в себя и успокоилась. Галактион подошел к ней, заглянул в лицо и понял, что все кончено. У него задрожали колени, а перед глазами пошли круги.
Больная лежала в спальне на своей кровати, со стиснутыми зубами и закатившимися глазами. Около нее стояла девочка-подросток и с умоляющим отчаянием
посмотрела на доктора.
— Барышня, а вы не находите меня сумасшедшим? — спросил ее раз доктор с
больною улыбкой. — Будемте откровенны… Я самое худшее уже пережил и
смотрю на себя, как на пациента.
Он теперь вообще
смотрел всё как-то вбок и давно перестал посещать бабушкины вечера; не угощал вареньем, лицо его ссохлось, морщины стали глубже, и ходил он качаясь, загребая ногами, как
больной.
С высокого берега
смотрели вниз чахлые,
больные деревья; здесь на открытом месте каждое из них в одиночку ведет жестокую борьбу с морозами и холодными ветрами, и каждому приходится осенью и зимой, в длинные страшные ночи, качаться неугомонно из стороны в сторону, гнуться до земли, жалобно скрипеть, — и никто не слышит этих жалоб.
Он давно уже стоял, говоря. Старичок уже испуганно
смотрел на него. Лизавета Прокофьевна вскрикнула: «Ах, боже мой!», прежде всех догадавшись, и всплеснула руками. Аглая быстро подбежала к нему, успела принять его в свои руки и с ужасом, с искаженным болью лицом, услышала дикий крик «духа сотрясшего и повергшего» несчастного.
Больной лежал на ковре. Кто-то успел поскорее подложить ему под голову подушку.
— Это очень хорошо, что вы вежливы, и я замечаю, что вы вовсе не такой… чудак, каким вас изволили отрекомендовать. Пойдемте. Садитесь вот здесь, напротив меня, — хлопотала она, усаживая князя, когда пришли в столовую, — я хочу на вас
смотреть. Александра, Аделаида, потчуйте князя. Не правда ли, что он вовсе не такой…
больной? Может, и салфетку не надо… Вам, князь, подвязывали салфетку за кушаньем?
Он ударил кулаком по стулу и застонал, как раненый человек, которого неосторожно задели за
больное место. Марья
смотрела на Устинью Марковну, которая бессмысленно повторяла...
По пути доктор захватил и Сидора Карпыча, которому теперь решительно негде было жить, да и его присутствие действовало на Петра Елисеича самым успокоительным образом. Вася проводил
больных до Мурмоса и привез оттуда весточку, что все благополучно. Нюрочка выслушала его с особенным вниманием и все
смотрела на него,
смотрела не одними глазами, а всем существом: ведь это был свой, родной, любящий человек.
Нюрочка припомнила, как вчера отец сказал за обедом: «Какой молодец этот Вася…», и внимательно
посмотрела на
больного.
Петр Елисеич без шапки бегом бросился к конторе и издали еще махал руками мужикам, чтобы несли
больного в господский дом. Голиковский дождался, пока принесли «убившегося» в сарайную к Сидору Карпычу, и с удивлением
посмотрел на побелевшую от страха Нюрочку.